Здравствуй, Лида!
Пишу тебе это письмо в последнюю ночь 43 г. За этот год очень многое произошло. Только, прежде чем писать, хочу сделать маленькую оговорку. В предыдущем письме я тебе нагородил много чуши. Дело просто в том, что я сейчас сам не могу точно определить своего настроения, и оно меняется у меня семь раз на неделе. Пресловутый же пессимизм, про кот<орый> я тебе писал, не знаю сам, искренний ли он или надутый. Иногда мне кажется, что все это ерунда, иногда же я действительно думаю так, как писал в предыдущем письме. Сейчас я решил последить за собой и разобраться в своих мыслях (до сих пор я этого по лени не делал, и у меня в голове настоящая окрошка). Позже, когда немного уясню себе, что же все-таки у меня под черепом, напишу тебе подробно, а пока прошу все мои доморощенные потуги не принимать во внимание, словно я их и не писал (сама пойми, что если человек ни с кем в течение 3-х лет не говорил по душам, а потом, наконец, собрался, то он может такого наморозить, что небо с овчинку покажется).
Я только думаю, что у здорового и (пока что) молодого человека искреннего пессимизма быть не может, и, след<овательно>, если на меня иногда и находит, то это просто под влиянием посторонних причин (чаще всего скуки). Конечно, солдату полезнее всего находиться в гуще событий, там он больше заботится о делах насущных и меньше всего о рефлексии. Я уже тебе писал о небольшой библиотеке, попавшей в мои лапы (как жаль, что такие книги обречены на гибель — тут очень много книг, кот<орые> для тебя были бы настоящий клад). Единственное, что у меня не вызывает никаких сомнений — это правильность моего выбора специальности. Я не знаю, как сложатся обстоятельства в дальнейшем и смогу ли я продолжать свое образов<ание>, но если такая возможность представится, то единственной интер<есующей> меня областью будет истор<ия> литературы (межд<у> пр<очим>, древнерусск<ая> лит<ература> — это, по-моему, ужасно интересно). Но, конечно, обстоятельства — это очень неприятная вещь, именно своей неизбежностью. Еще два вопроса.
- Какая разница между фр<анцузскими> словами:
un fleuve и une rivière?[1]
- Можно ли человека в чем-либо убедить при помощи доказательств, и, след<овательно>, возможно ли воспитание и самовосп<итание>.
Дело в том, что у меня, хоть я себя и убеждаю в обрат<ном>, есть чувство, что человека ни в чем изменить невозможно и что человек не меняется вообще.
Ну и все, остаюсь твой Юрий
P. S.<...> Лида! Когда я тебе пишу письма, я горожу всякую чушь, что в голову придет, и потом никогда не перечит<ываю> их.
[1] река, впадающая в море... река, впадающая в другую реку (фр.).