<Январь 1974 г.[1]>
Дорогая Лида!
Поздравляем тебя, Лору, Антошу, Мишеньку и Леву с Новым годом, и да будете вы все в нем здравы и благополучны!!!
Большое спасибо за книгу[2] — прочел ее, ибо как раз под Новый год подхватил гнусный грипп, который в четыре дня вымотал меня как хорошая двухнедельная хвороба. Лежа читал. Твоя статья очень хороша. Пишу это совершенно искренне и в доказательство скажу, чего, на мой взгляд, ей не хватает. Но до этого — общее. Статья очень хорошая, по-моему, лучшая в сборнике. Похвала не очень большая, поскольку в сборнике много такого, что демонстрирует полное неумение сказать о самом тексте что-либо, кроме пересказа. <...>
О статье Смирнова не говорю — она интересна, но «слишком структурна» — в ней нет ничего неожиданного, хотя по уровню профессиональности она далеко выдается по сравнению с другими. По-настоящему мне понравились лишь две статьи — твоя (лучше всех) и Максимова.
Прочтя твою статью, видишь в тексте то, что в нем не видал до нее. А ведь это самое главное (видит Бог, что я сужу не с лавочки определенной методики, хотя странно читать у Сермана или Левина — людей, прошедших дай Бог какую школу, — такие рассуждения о стихе, будто Томашевский и Жирмунский еще не родились, а Тынянов им недоступен. Но все же — дело в другом — неталантливо, скучно, топтание на месте и размазывание того, что каждому, кто прочтет, очевидно). Твой анализ — живой и свежий, не сып<л>ет на текст пыль, а стирает ее с него.
Что, мне кажется, надо было бы добавить, чтобы получилась монография об одном стихотворении на 5 : ты прекрасно «сняла» средний уровень текста — лексико-композиционный, а поскольку он доминирует — сказала все главное. Но все же есть еще что сказать на более низких уровнях — фонологическом и метрико-ритмическом, и хотелось бы, чтобы под анализ был подведен столь же точно сделанный уровень биологического, метрико-ритмического и грамматического разбора. Он дал бы кое-где подтверждения основного построения, а местами — интересные несовпадения.
Но есть и другой уровень — более высокий. Текст имеет не только свою мысль, но и свою мифологию. Ведь стоит назвать пару:
«голубь — ворон»,
как неизбежно возникает целый миф. В тексте все время разные голуби: условно-поэтический (сердце, как голубь) и реально-бытовой (сидели голуби нахохлившись рядком...), предельно реальный (как у импрессионистов или в мгновенной фотографии: ворон на бадье). Но стоило им оказаться вместе, как они еще сделались и персонажами мифа (в частности, мифа о потопе, где они символизируют надежду и отчаянье, ср. стихотворение Беранже, которое Фет, конечно, знал, хотя бы по переводу Курочкина[3], но важнее — самый текст мифа).
Не случайно эта пара повторяется в конце, но в новой и очень интересной комбинации: голубь-сердце представлен в последней строфе просто сердцем, а ворон — явная метафора — не уточнено, чего.
Эти попутные мысли пришли мне при чтении твоего анализа — этим же и отличается хороший анализ, что начинаешь думать вслед за автором, перебивая и дополняя его, а не бредешь в тоске в тучах пыли, поднятой фразами из школьного сочинения.
Вот на какое длинное рассуждение меня спровоцировала твоя статья. Не сердись за Левина и Сермана — як ним очень хорошо отношусь, но меня сердит, когда люди, равняясь на уровень кое-кого, позволяют себе душевную лень. Ведь в семинаре у Гуковского Серман бы не доложил такой работы, а еще переделал бы ее пять раз. Ну, да ладно.
Приезжал ли Ревзин в Ленинград, и подошла ли к нему Лариса[4] (с ним было договорено, и он был готов с ней беседовать)? Как ее алеманская[5] просодия?
Мы живем, хотя и не без некоторой унылости, вызванной усталостью и вредным для здоровья климатом[6].
Все оды пишем, пишем. А похвалы ни им и ни себе не слышим...[7]
Но, как говорил покойный Н. И. Конрад, приветствуя покойного Жирмунца[8],—
Hurra! Wir leben![9]
На сей мажорной ноте позволь закончить новогоднее поздравление.
Зара, Миша, Гриша, Алеша и Кэрри[10] от сердец и душ своих приветствуют тебя и всех твоих и желают в Новом году свершения желаний, а пуще всего — здоровья. Да будет по сему.
Целую тебя нежно. Будь бодра и не унывай.
Юрий
[1] Датируется по содержанию: книга, о которой идет речь (см. примеч. 2),вышла в декабре 1973 г.
[2] Книга — сб. ИРЛИ «Поэтический строй русской лирики» (Л., 1973). Ее редактор Г. М. Фридлендер решил дать монографические анализы отдельных стих. классиков русской поэзии, от Ломоносова до Н. Тихонова, и поручить 24 литературоведам проанализировать по одному стих. одного из 24 поэтов. Ю. М. упоминает ниже статьи Л. М. о стих. А. Фета «Не спрашивай, над чем задумываюсь я...», И. П. Смирнова — о стих. Б. Пастернака «Метель», Д. Е. Максимова — о стих. А. Блока «Двойник», И. З. Сермана — о стих. К. Батюшкова «Мои пенаты», Ю. Д. Левина — о стих. М. Михайлова «Пятеро».
[3] Имеется в виду стих. П. Ж. Беранже «Голубь и ворон потопа».
[4] Л. Э. Найдич писала тогда диссертацию о фонетике швейцарского диалекта немецкого языка; Ю. М. просил выдающегося лингвиста И. И. Ревзина проконсультировать племянницу.
[5] Шутка. Allemagne — Германия (.)
[6] Пушкинская крылатая фраза из «Евгения Онегина» «Но вреден север для меня» всегда обозначала суровые политические тучи в стране.
[7] Из стих. И. И. Дмитриева «Чужой толк» (1794).
[8] Речь идет о юбилейном чествовании В. М. Жирмунского.
[9] Ура! Мы живем! (нем.)
[10] Кэрри — собака в семье Лотманов.