<Мюнхен. Осень 1989 г.>[1]

Дорогая Лидуша!

Все еще пишу тебе «через Зару»: сам писанием еще не овладел, хотя в разных направлениях восстановления прогрессирую довольно быстро, а пока дойдет письмо, — будем надеяться, спрогрессирую еще больше. Сейчас же я заново учусь читать. Вообще, ум, память, речь у меня не пострадали нисколько, а вот искусство чтения и письма задето, и их придется восстанавливать довольно длительными упражнениями. Забавная трудность еще и в том, что вся техника восстановления речи и письма на занятиях с больными здесь, естественно, ориентирована на немцев, а у немцев нем<ецкий> язык — родной — базируется на правое полушарие. У нас же немецкая речь как неродная подразумевает активизацию левого полушария (грубо говоря — «сознательного»). Поэтому механизмы восстановления чтения здесь совершенно другие. Мой бедный мозг — как первоклассник, которого привели в 10-ый класс!

Ну, хватит про мозги. Спасибо, что хоть существуют. Я много занимаюсь тем, что, оказывается, очень нужно, но на что у меня никогда не было времени: не читаю, не пишу, а, во-первых, сплю и, во-вторых, думаю. Ни для того, ни для другого у меня прежде не было времени, а и то, и другое, как оказалось, очень интересно и приятно, приносит много удовольствия. Поэтому настроение у меня почти всегда хорошее (за это спасибо и Заре). Вообще даже несколько странно: положение у меня незавидное, а настроение — очень завидное. Перспектива того, что, переваля за середину жизни, придется переучиваться основам техники умственной работы, как-то не пугает. Тут мою бодрость очень поддерживает Зара, которая готова взять на себя трудности, возникающие у человека, которому в 67 лет многому приходится учиться тому, что умеют дети.

Ну, хватит про это. Напиши о себе. Я думаю, что мою книгу о Карамзине[2] ты оценила слишком высоко: это книга лишь о первых десятилетиях его, а окончание лишь набросано. Но сейчас это все ушло от меня далеко, и даже не могу представить себе, чем и как буду заниматься, когда выберусь из этой ямы. Но — трудности рождают предприимчивость, как считали в XVIII в., или, как по-русски говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. Целую всех. Ю. Лотман

P. S. Юра стал заметно бодрее физически, но с чтением еще плохо. Зара.

[1] Датируется приблизительно, по связи с письмами Ю. М. из Мюнхена к другим адресатам. Письмо написано рукой З. Г. Минц под диктовку, рукой Ю. М. лишь подпись «Ю. Лотман».

[2] Книга: Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. М., 1987.